Никола Пуссен. Аркадские пастухи. 1650—1655

 

В момент высшего подъема поэтического вдохно-ения Пуссен создал второй вариант картины «Аркадские пастухи» (1650—1655, Лувр) — тема, которой он уже обращался в молодости. Но теперь она зазвучала с новой силой, потому что художнику удалось здесь согласовать глубину чувства с чистотой математического построения.

Картина посвящена философскому и вместе с тем элегическому размышлению о смерти. Пуссен стремится к широкой, общей постановке вопроса и поэтому отказывается от рассказа о чьей-то гибели, о горе людей, потерявших близкого. Он показывает чувства, возникшие при виде одинокой гробницы неизвестного, забытого человека. Эта гробница возвышается среди привольных долин Аркадии — легендарной страны счастливых, честных, чистых сердцем пастухов. Они окружают забытую гробницу и читают высеченные на ней слова: Et in Arcadia ego— «И я жил в Аркадии». Эта надпись, эти слова погребенного, обращенные к живым, это напоминание об их неизбежной участи, рождают печаль и тревогу в простых душах аркадских пастухов. Один из них читает, склонившись; другой, задумавшись и поникнув, слушает; третий, не отрывая руки от печальных слов надписи, поднимает отуманенный, вопрошающий взгляд на свою спутницу. Единственная женская фигура в этой картине является как бы воплощением того душевного умиротворения, того философского равновесия, к которому подводит зрителя весь ритмический строй, все звучание этой картины. В величавой позе, неподвижно, успокоительным жестом положив руку на плечо своего друга, она возвышается спокойно и строго, как статуя богини. Эта фигура как бы завершает заключительным аккордом стройную, прозрачную композицию, в которую Пуссен вложил столько мысли и столько тонкого, сдержанного чувства.

Творческий путь Пуссена заканчивается созданием серии из четырех пейзажей, символизирующих времена года и дополненных библейскими сценами. Последняя — «Зима», или «Потоп», написанная в своеобразном холодном, «ледяном» колорите, пронизана щемящим ощущением надвигающейся гибели.

Искусство Пуссена было глубоко чуждо официальным требованиям абсолютизма; слишком ясно выражено в нем представление о человеческом благородстве, независимом от социального положения, слишком далеки его суровые идеалы от близорукой угодливости придворных льстецов.

Идеалы классицизма параллельно с развитием творчества Пуссена нашли последовательное выражение в искусстве живописца, целиком посвятившего себя пейзажу, Клода Лоррена (1600—1682). Уроженец лотарингской деревни, он в четырнадцатилетнем возрасте попал в Рим, прошел техническое обучение у незначительного художника, занимавшегося декоративной живописью, и с самого начала своей самостоятельной деятельности посвятил себя изображению природы. Съездив в 1625—1627 годах на родину, он затем навсегда поселился в Риме и писал исключительно пейзажи.