«Царство Флоры» и «Танкред и Эрминия» принадлежат к числу картин Пуссена, отличающихся тонкой и богатой разработкой колорита. Но и эта группа произведений полностью укладывается в рамки определенной живописной системы, которая уже была выработана художником к началу 30-х годов. Рисунок (т. е. очертания фигур и предметов) у него всегда отчеканен, как в античном рельефе. Колорит обычно основывается на чистых локальных цветах, среди которых главную роль играют неразложимые простые цвета — синий, красный, желтый. Свет у Пуссена всегда рассеянный, ровный. Нюансы тона даются скупо и точно. Именно в этой колористической системе и достигает Пуссен величайшей выразительности.

К концу 30-х годов известность Пуссена растет. Его знают и на родине: он работает по заказам французских друзей и почитателей. И вот в начале 1639 года Людовик XIII по совету Ришелье призывает Пуссена ко двору. В этом сказались, несомненно, растущие требования, предъявляемые французским двором к искусству, и неудовлетворенность деятельностью Вуэ. Однако точного представления о стиле и творческих возможностях Пуссена при дворе никто не имел, и судя по тому, что параллельно пытались пригласить художников совершенно другого плана (Пьетро да Кортона), — в Пуссене видели просто знаменитого мастера, которому можно поручить официальные заказы двора. Пуссен не имел никакого понятия о том, для каких работ его приглашают, но, чувствуя, что он попадает в чуждую обстановку, он ехать не хотел и поездку долго оттягивал; однако отказаться наотрез не посмел и в конце 1640 года прибыл в Париж, оставив дом и жену в Риме и надеясь как можно скорее туда вернуться.

На первых порах внимание, оказанное ему правительством родной страны, а также большой размах задуманных работ несколько смягчили Пуссена. Частным лицам было запрещено давать ему заказы, Вуэ был отстранен, и в руках Пуссена сосредоточили самые разнообразные обязанности. Но уже через несколько месяцев художник ясно увидел, что от него ждут поверхностной и торопливой работы, что его метод, основанный на медленном, продуманном воплощении бережно выношенной идеи, здесь никому не нужен; «... если я долго останусь в этой стране, — пишет Пуссен из Парижа в Рим 20 сентября 1641 года, — мне придется превратиться в пачкуна, подобного другим находящимся здесь». «Я никогда не знал, чего король хочет от меня, его покорнейшего слуги, и не думаю, чтобы ему кто-либо говорил, на что я гожусь»; «... Для меня невозможно взяться и за фронтисписы для книг, и за богоматерь, и за картину для конгрегации св. Людовика, за все рисунки для галереи и в то же время делать картины для королевских шпалерных мастерских...» (7 апреля 1642 г.). От Пуссена требовали работ декоративного характера; он имел определенные мысли насчет принципов и практики декоративной живописи, но для него как живописца декоративное искусство было совершенно чуждо. Вдобавок начались интриги; обиженный Вуэ пустил в ход свои средства против соперника; от нападок Пуссен пытался защититься, давая пространные письменные объяснения; атмосфера придворной грызни была ему в высшей степени тягостна.