Среди хранящихся в Эрмитаже произведений Хонтхорста особенно показательно «Детство Христа» (1620-е годы), построенное на эффектах яркого искусственного света, контрастирующего с глубоким мраком. Картина «Музыкант» (Москва, ГМИИ) рельефно и эффектно воспроизводит облик нарядного, весело улыбающегося юноши, фигура которого приобретает известную монументальность благодаря расположению на переднем плане картины и уверенно найденной широкой линии контура. Выпукло и ярко выступает белый рукав, а над ним — свесившиеся перья шляпы, белое и розовое; эти интенсивные светлые тона также принадлежат к тому, что было приобретено голландцами в их странствиях по Италии.

 

 

Хендрик Тербрюгген. Концерт. 1626

 

Большей тонкостью и своеобразием отличался другой утрехтский караваджист, находившийся, быть может, под воздействием Хонтхорста, но соприкасавшийся, вероятно, и с самим Караваджо, — Хендрик Тербрюгген (1585—1629, работал в Утрехте и в Италии), который жил в Риме с 1604 по 1614 год. На его творчестве лежит печать глубокой внутренней родственности основным стремлениям Караваджо, ему свойственны поиски, оригинальность, он многогранен и в то же время имеет свой художественный почерк. Прекрасным образцом его живописи может служить «Концерт» (1626, Эрмитаж). В картине есть все, что типично для приемов караваджиста: жанровый сюжет, крупные, заполняющие всю картину фигуры, огонь свечи, озаряющий их ярким светом и вызывающий глубокие тени. Но этим не исчерпываются особенности живописи Тербрюггена. Композиция у него усложнена: затемненная фигура заслоняет находящуюся на втором плане девушку, а ее рука с нотами, светящимися над огнем свечи, выступает из-за головы юноши. Заставляя изображения пересекать друг друга, Тербрюгген лишает их обычной для караваджистов законченности и рельефности, но крепче спаивает в одно живописное целое.

Свет призван здесь не моделировать и подчеркивать формы, а играть в картине первую роль. Скользя по поверхности лиц и тканей, он меняется в оттенках и силе и словно преображает все, что им озарено. Улыбающиеся лица, залитые теплым, тающим потоком света, приобретают неожиданную одухотворенность. Быть может, и от поисков Тербрюггена вошло что-то в тот грандиозный итог голландской живописи, который был в середине столетия подведен Рембрандтом.

Но хотя работы голландских караваджистов — как и караваджистов других стран — сильно окрашены национальными особенностями, они все же стоят несколько в стороне от генеральной линии развития голландской живописи.